Ладно чё особо рассусоливать, пока Сань спит, тропинки откопаю.
Понемногу, почуток, лопатка за лопаткой.
От столовой к дому готова!



Ёлочки то какие красавицы-девицы стоят. Прихорошились. Эк, вспомню, какой тут чепыжник был, да и изба с той стороны подгнивала.

Фото 2007 года. В 2008-ом крыша упадет. Изба будет на грани исчезновения


Сейчас теплом душу греет. К майским уж сухо будет.



Чуток помахаешь лопаткой. Так потом зрить по сторонам любо. Меж делом сгонял до озер.



Вернулся.
- Ба-а! - у входа в избу справа, - ий, это что из снега торчит?!

Увидь ка, не глядя на следующие фоты

Пригляделся, дак это же!!!!!! Дворовый топор.



От где его оставили проказники январские.



Откопал, осмотрел. Понятно. Чурка на снегу лежит. Кто-т по снегу колол, да у входа и оставил. Его занесло. Это и сохранило его у избы. То и он бы пропал. Радуюсь. Терь будет чем лучины нарубить, да дровишек поколоть.

Теперь понятно, что табличка разбита. С угару махали топориком, да отклонились и бац по стеклу. Эк, неуклюже получилось. Ладно, нову привезём. Поставим, краше старой получится. Всё равно вся выгорела.



Веренда тож обтаявать стала. Может, еще чего найду, осматриваюсь. Кроме выкинутой кем то макаронной похлебки, ничего не нашел. И че народ так слабо ест, что до помойки мусор никак донести не может. Слабаки какие то в тайгу стали ездить:)

Ну, что ж, побродил чуток, да порадовался топору, взялся за дело. Скор тропка к костру образовалась



Проезд для мотособаки пришлось засыпать, терь тут люди будут ходить



Костерок обкопался



Очистил скамейки. Их быстро солнышко обсушит.

До умывальника прорубиться уж сил не хватило. Запарился чего-то. Мож переспал сегодя.



Вон и Саня проснулся.
Завтракать и на рыбалку

Сразу на Марьино поехали живцов ловить. Я уж с утреца успел сгонять и на Марьино и на Золотом прикормку для сорожки засыпал. Сейчас придем, да живцов натаскаем. Будут у нас ограменные налимы на жерлицах.

Чёт кивок молчит. Не отзывается. Сорога, ау!!!



Ни клюёт. И у Саши ни клюёт.



Эт, для чего ж мы такенное здоровенное ведро с города сюда привезли.
Что б живцов ловить!
А они якие-сякие никак!
Обидно – граждане.



Начали с напарником круги около снежника нарезать.



Тут то окунька и заприметили. Вначале по-скромному. По одному - два с лунки попалось. Потом расклевался. Товарищ на мотыля, сам на безмотылку. Как же опарыша подвесил, окушь, оказывается, этого и ждал. Отбоя от матроскиных не стало. Через полчаса тара была заполнена.

Брызги до неба!



Волокуша полная воды и снега!



Вернулись в избушку. Взялись за хозяйство. Мне выпало за водой топать. Майну пробил. Воды набрал. Намыл кастрюлю из нержавейки. Новое приобретение избы. Спасибо, ребятам, которые оставили. Сковородку, чёт ещё делал. Да-а, вспомнил, стал из мешка спальники вынимать. Обнаружил, что друзья, вскрывшие террасу, один спальник и турковрик прихватизировали )) От же беднота:) В следующий раз опять придётся везти, то нас ведь двое приезжает. Я и Любимая

Саша ухи наварил отменной.
Печь натопили.
Сели за стол.
Так и день подошёл к концу.
Помню, что забрался в спальник и заснул.

Третьи сутки счастья

Утро. 4.20. Ни ф…, я проснулся. Встаю, вспомнил сразу, что хотел на зорьку на Марьино сбегать.
На нарах сохнут жерлички, что вчера с моим коробом утонули. Сань посапывает.



Подтопил печь. Терь точно долго проспит. Пусть отдыхает. Сегодня дорога домой дальняя, да и на день задумок много.



На улице синеет.



Вчера вечерком ещё за берёзкой скатались. Горит долго и жара много даёт. В избушке тепло. Вышел, даж накопленное телом за ночь на улице греет.



Воды у порога за ночь немного скопилось. Видать, где-т почва протаяла, стала уходить в песок. Место здесь очень хорошее. Под дёрном светлый песочек, потому и сосны великаны растут и белый ягель ковром манит по лету.



Перекусил, намотал на Сашину удочку нити.
Свою уду, как оказалось, при сборах, благополучно в машине забыл.



Сказал Саше, что буду на Марьино и был таков.

Водички то за сутки подкинуло



Ладно, мне к северному бережку. Там вроде потверже.



фото. На распутье



Сегодня решил на зимние блесны оторваться. Для начала выбрал «Срез».



Обошел несколько лунок, не катит. Смотрю, уже и Саня из лесу по буранке топает. Не улежал, значит, рыбака дело такое, коли вспомнишь, что можно половить, в миг проснешься, соберешься и уже ноги несут к ласковому водоёму!

Саня упорный, на балансиры и всё тут. В том году ему на Полтозере понравились. Поверил в них. Теперь на балансиры и ловит. Что ж будем пробовать.

Первым клюнул окушок у товарища.



Меняю «Срез» на «Малька». И сразу же в следующей лунке поклёвка. Промахнулся. Вновь подкидываю, замираю. Тычок. Еся!



Небольшой, всё ж приятно



Марьино сегодня спит, от вчерашнего клёва нет и следа. Едем на озеро Стрюково.

Миновали Золотое, ба-баба

Перешел обратно на малька. Поклевок стало больше.



Решили проверить еще заливчик.



Окушок будто нас ждал. Первый попался у меня. Профессионализм, ничего не скажешь ))



У Сани же начался штормовой клёв. Лунка была на столько удачная,



что иногда попадалось по два полосатых!



Половили минут двадцать, заскочили на Золотое. Там тишина. И вернулись к избе. Точнее в избе остался я, Саша же «поплыл» на Кельдозеро, кружки снимать.



Попил Чайковского. Любое стоящее дело с перекуса начинается, да и взялся за пилу да тупой топор. Хорошо, хоть молоток оказался в целостности и сохранности.
Вначале из старого косяка приладил порог в зимнюю избу.



Потом косяк приготовил к установке.

Через часа полтора вернулся довольный Саша. На озере, говорит, воды больше стало. Зато один, проехал нормально. Поклевок за ночь пять, из них три результативные.



Налимчики по килограмму будут.



То и более



Сварили ушку, Саша после четырех поехал еще на балансир половить. Я ж остался веранду ладить. Косяк мы вместе подняли установили, осталось лишь облагородить.

Пороги, обивка, всё по русскому стандарту, мы евро далеко видели ))



Солнышко ласкало избу



Я ж наслаждался погодой и трудом



Ох! Напарник волокушу забыл!
Как рыбу то с озера вывозить будет ))

К 19-ти вернулся. Половил отлично. Окунь будто ждал приманку. Долбил по страшной силе.
На Золотом сорога поклевала. При том отметил, пока солнце на озеро светило, окунь брал, как скрылось за макушками ёлок, начала сорога гулять.

Ужинать не стали. Вроде, как сытые.

Убрались.



И в вечер тронулись на обратный путь.



Описывать его не имеет смысла, был он не из легких, по сравнению с дорогой к избе, казался просто игрушкой. Самое смешное, что в километре от трассы издалека увидели светлячка в снегу. Подъехали. Это же мой фонарик лежит и светится. Так сказать, прошел тест драйф на двое суток работы. Батарейки до сих пор действуют, пользуюсь.

Домой приехали лишь ночью. Сане досталось распуты, грязи, колдобин. Выдержал. Я почти дорогу проспал. Помощничек ))

Улов порадовал домашних.

И окуши



И налимы.



Хотел описать все исчезнувшие вещи из избы. Они приметны. Да подумал, может они тому человеку больше нужны. Всякое в жизни случается.

На том всем пока и до встречи!
Низко кланяюсь

Отметились и мы сегодня на рыбалке.
Должен был быть в няньках.Утром в 06.30 раздаётся звонок,всё меняется и я получаюсь совершенно свободен!!
Звоню другу,быстро договариваемся,и стартуем на рыбалку в 08.00.
Раздумьев ,куда ехать ,не было.Нигде не останавливаясь едем в Омеду.
Качаем "пепелац" и на воду.Времени уже 09.30.



Первая остановка,за пол часика десяток плотвиц.Но хочется более активного клева,едем дальше.
На лодке выдержал час.Не спину ,не ноги не разогнуть.Решил ловить с берега.
Плотвичка поклёвывала более-менее регулярно.Очень много ерша!!!
Поймал пяток ельчиков и пару десятков окушков.



По моему мнению пик клёва будет на следующей неделе в среду,четверг.
Контрольное взвешивание показало 12кг.

Вновь сегодня посетил Омеду.
Плотвичка начинает отходить. По сравнению с субботой помельчала,и "мамки" в основном пустые.
Как и в прошлый раз куча ерша.Язик начинает "скатыватся"



А лещик заходить.



Общий улов 35кг плотвы и окушка,2 язика,3 лещика.
Ловил с берега на червя.

Зачет

...
...........................................................................На воле дождь, дождь
...........................................................................На воле ветер в лицо

...................... Пачозерье. Последний лёд
............................. 22-23 апреля 2011 года

900 000 часов, 40 000 дней и ночей отведено мне на земле. Миг, мгновенье, искра в веренице времени.
Не уже ли я лишь лучик мелькнувший раз во Вселенной и исчезнувший навсегда.
Как прожил часы и дни, как провёл, устроил, облагородил, промотал иль распылил в пустоте времени решаю сам и решаю ли вообще.
Задумывался ли, какая малость отведена для пребывания в том чудном мире, что зовется Земля.
Осознаю ли каждую минуту, секунду, час, день пребывания здесь?
Не покрылась ли пылью серости будней это бесценное ожерелье жемчуга, что выпало на мою судьбу.
Достоин ли я его…

Много, много мыслей улетают искрами костра к ночному небу. Ветер налетит, пошумит в макушках огромных елей, покачает их крону и убежит над распадком, сопками вдаль, да и позабудет мир Пачозерья в своих насущных делах. Звезды прячутся под куполом облаков. Темно, тихо, будто в огромной уютной пещере наполненной смелостью потрескивающего огонька, бликами отсветов пламени, да журчанием ручья, переливающегося через рукотворный мостик зимника – ниточки дороги, что связывает ненадежно с внешним миром.

Искорка вспыхнула, ярко раскалилась, понеслась вверх, и там в самой выси мгновенно исчезла. Еще одна жизнь догорела до конца.

Сладко потягиваюсь, усталось негой обняла плечи, и не хочется ни двигаться, не идти к милому козлику расправлять постель. Ноги, ощутив живое тепло, разленились до бессилия. Может прям у костра и уснуть, мысли дремотны, без начала и конца. Приоткрываю веки. Языки костра лижут березовую чурку, играют и пляшут на сосновом корешке в чудном танце.

Стряхиваю немоту и …. Плен. Встаю.

Чуть шевелю дровины, заправляю обмотки в чуни.
Просохли. Завтра с утра побегу на озерину.
Роюсь в кузове, на ощупь. Фонарь в машине, там уж Саня спит, не хочу будить. Найти не могу, что ж придется сегодня зубы не чистить, а так хотелось. Сколь слов себе даю перед сном умыться. Надо ж.

Мягка ступаю двигаюсь к УАЗу. Тихо без скрипа открываю дверцы, бросаю ковры вдоль передних сидений, спальник, взлетаю в уютный дом на тридцать каких то колесах. Тяну ручку. Хлоп.

Внутри тепло, чуть влажно. Ничего. Сейчас. Приваливаюсь вдоль салона. Голова к штурману, ноги на водительском троне. Что-то хотел подумать…

Ночь, переворачиваюсь, расправляюсь насколько позволяет потолок УАЗа, забываюсь.

Дррдзззыыынь, дзынь, сноровисто поет Санин мобильник. Пора вставать. 4 утра.

Истек первый лист Пачозерского повествования, страница перевернулась. Эээ стоп, и что же было вчера…




Пять утра - ранища. Не привычно выезжать в дальнее путешествие с утра. Обычно ехали с вечера, не спеша, собравшись дома.
В городе редкие такси, подмерзший таявший вчера снежок и голубое небо.
Классно, когда нас встречает голубое небо.

Сбор у машины. Моей машины. Стоит на праздничном постаменте. Намедни спустило колесо. Поддомкратил, подложил, колесо расправилось, как новое.

Вещи отправляются из чрева моей буханки во чрево Саниного козлика. Ну, козлик не подведи. Донеси нас коньком-горбунком до Пачозерской сказки.

Козлик небыстро разогнался, подкормился на Лукойловской заправки и пропылив до кромки озера, поскакал в направлении Северного-Ледовитого океана.



Ровно на Север лежит Тучкинская технологичка, ровно на Севере от Архангельска тысячи геологов ищут, и добываю алмазы, и там, на Севере лежит чудесный край Пачозерье.

Издавна сюда шёл Мезенский тракт, сотни мохнатых крепких лошадок, вереницы саней с мехом, рыбой, мясом и другой снедью ехали в столицы Севера и дальше на Холмогоры в Московию и обратно везли розовощеких бородатых поморов, довольных приобретенными подарками, нужными добротными веща и необходимыми продуктами, без которых на севере хватишь лиха.

Ижма – Чидвия – Степановка – Ключевская - Кепино стояли санные дворы, где можно было покушать, переночевать, дать отдохнуть коню, перевести дух от сотен предстоящий и пройденных километров.

Лодемская переправа. Заспанный охранник наводит резкость на УАЗ и выписывает чек по самой полной программе, дав заключение на вскидку: «У вас конь больше двух тон весу».
Чего спорить, деньги всё равно не ему, Североалмазу идут. Палачу. Беру чек, падающий тут же ненужным листочком в стоящий обрубок бочки-мусорки.

«Бам-барабам», - гремят понтоны. «Трам тарарам», - отзываются аппарели. Еще позавчера пересекали Лодьму, стремясь на озеро Ижму, сегодня заруливаем ещё более дальние края.

Деревня Ижма спит. Даже охранник – черная лохматая собака, пристегнутая к воротам лесопилки, с трудом приподняла нос. Повела за нами маслеными глазами, да вновь погрузилась в утренние сладости.

КПП на Светлый, сердце добычи Североалмаза, боль береговых поморов, питающая жила безбрежной страны России.

Брр, до чего строг сторож. Очень строг. Помню его столь лет, совсем не подкупен, как вылитый партиец Ильича. Именно таких отряд 25 тысячников уходил на подъем коллективизации в стране. Если «нет», то на всю жизнь. Говорил ли он когда-нибудь «да».
Отсчитал сдачу, еще пять рублей кругляшок. Шлагбаум поднят.
Прощай Архара.

Козлик запрыгал весело по ухабам давно не грейдированной дороги.



- Лучше, чем до шлагбаума, - произносит Саня, тормозя машину, будем спускать колеса.

Сижу, смотрю, недоуменно: «Спускай».

Сейчас тумблерком щёлкнет, и замерцают лампочки, закрутится стрелка манометра, побежит, показывая скидываемые атмосферы. Он же, подбросив в руке миниатюрный приборчик, сказал: «Пошли».

От же прокол. Посидел, поглядел на сказку весеннего утра, тож выпал на бетонно - промороженную дорогу, скрутил колпачок и, вооружившись черно-камуфляжным манометром под номером два и ключом от гаража, нажал на заветный клапан.

- Ок, как свистит, аж, сдувает, - поёжился, прохладно. Тут ветр-родуй с колеса. Да ни одну, две минуты, целую вечность. Попробуй кА, скачай с 38-ых колес давления с двушки до одного. Про себя считаю десятки, потом плюю на это дело. Жму клапан зубчиком ключа, да поглядываю на бездонную синь, зазеленевшие ели, да зачиревший усталый снег, убегающий лохмотьями по болотине куда-то к горизонту.

С десятого раза электроника показала заветную единичку.

Теперь слева на передке, Саша задок заканчивает.



- Как думаешь, помягче будет?
- Ещё как.

Хлопаем дверцами отечественного автопрома. Лучше вместе, чтоб напарник с другой стороны не выпал. Радостно взвизгнул движок, покатили. Натруженный позвоночник за каких-нибудь тридцатник км, с удовольствием расслабляется на спинке сидения. Ямки бугорки, проходим мягко, почти плывем.

- И чего мучались?
- Да ты ж сам говорил, дотянем до Ижмы, там ровнее будет, - улыбается напарник.

16-й – Окуньково, 17-й – Колодезной, 18 – Пустынка, и пошло поехало, сколько болотец, ручейков, впадинок и бугров, столь и рассказов про си места. Пройдено, провелино, проезжено, в составе и без, в рань и в ночь, в звёзды и непогодь. Мож, я тут родился, смеюся, улыбаюсь, шучу и плету бесконечную путеводную байку Северной тайги.

44-й - Чивдозеро. Чидвия вытекает. Малозалив уже вскрылся, два чирка, увидев нас, задорно удирают в сторону закрытого ещё льдом озера. Раньше столовая стояла, буровики работали. Центр геологоразведки был.



60-й - Вот здесь Сухопаров живет, озеро глубоченное, до 70 метров, раньше сиг под три кило был. Сейчас… Там озерко по середь болота, ещё с вертолета заметил на нём пятнышко кувшинки прям по середке.

Приехали пробовать, точно, дно песчаное, от берега глубина и по серёдке озера, чудный подводный остров. Тогда налима здорова взяли и щуку. Эх, если б не сеточки. Жило б озеро доселе. Да, ладно, голод был, перестройка, кушать хотели. Сейчас не то, еды много. Озера отживают, тольк ленивые сети в воду пихают, да они в основном без ума, то делают. Наука большая сетку правильно занырить. Рыб почти не ловят. Ни в пример нашим временам. Да и понты сеточные пропали. Попробуй, скажи громко: «Я тут сетками кузовок взял». Посмотрят, як на больного, иль поймут, что дома голод, этим и живешь. Всяк в жизни случается. Нечего кого винить. Сам в таких шкурах бывал. На ершах отживался доночных. Вэх. Время, времячко.

Распадок Мудьюгских сетка налево, направо Светлых, как слеза озер. Раньш перевал туристов водников был. Заветный маршрут «Мудьюга – Сояна». Как автотехнологичка легла. Не интересно стало путешествие. Поостыли люди к таёжным краям.

И глухарь, огромный старый седой. Похаживает на краю дороги, будто приглашает нас в тайгу. Привет друзья!
- Здоров друг, мы к тебе, пустишь?



Постоял, посмотрел, величаво взмахнул крыльями и полетел к огромной лесине, что над лесом возвышается.
- езжайте.

Что тут тольк не вспомнишь. И последний выстрел с Патриота на моих глазах. Как в утренних сумерках в упор из ружья расстреляли птицу. Не хозяин я был и прост напросился в компанию на первый лёд. Ребята все хорошие, добрые душой. До сих пор не по себе. Тогда стрелку сказал, никому не говори об этом и не чем тут славиться. Он же поднял птицу за шею, счастливо улыбался. Мясо, мол, домой. Несмышленыш. Неоткова ему охотничьей премудрости и заповедей набраться. Так и тыкается лбом по тайге, шишки набивает. Парень отличный. Выведет кривая напрямую. С кем не бывает.

Сам не пригож. Тож в такой охоте лет с десяток назад, то и более участвовал. Пригласил тогда товарищ. Я ж вольной птицей был. Мог ехать куда хотел. Да и настроение какое-то «перекати поле» было. В душе маята, в миру все ровно, отточено до блевотины. 21-го зарплата. Месяц с понедельника по пятницу с 8.45-ти до 18 – нуль,нуль.

На Ниве подались тогда поодаль от города. Забрались по технологичке, стыдно признаться сейчас по какой, потом по усам лесовозным. Остановились. Тогда лишь снег лёг, дороги промёрзли. Метрах в ста от нас стая тетеревов сидит. Достал мой напарник трубку специальную. Расстояние до метра измерил. Потом мелкашку снарядил с оптикой. Приладил её поудобнее к машине. Сделал поправки в прицеле. И стал, как в тире стрелять. Хорошо птица уж пуганная была. Как первых пару упало, остальные снялись да скрылись за поднимающимся на вырубах березняком.
Настреляли тогда с десяток, иль чуть меньше. Когда до дому товарища доехали, он мне тетерева предложил. Да зачем она мне. Отказался. Да и от охоты такой отказался. Мертвая она какая-то, механическая. И птица, наверно, мёртвая та получается. Вообщем, не моё то.



7 км, и отворотка на 75-ом, на зимник.
Стрельнула ровной просекой в две колеи белых с провалами длиннющих луж.
- Поехали, ждать будем в бывшем поселке геологов.
Не знаю такого, поселок лесорубов, то конечно, хотя кивнуть головой в знак согласия, проще пареной репы.

Доезжаем до второго поселка, точнее пустыря и единственной покосившейся сараюшкой.

- Может дальше. До Отуги. Там в каньоне и подождем. Красивое место, да и по состоянию дороги будет понятно.

Раскачиваясь из стороны в сторону, тыкаясь и рыская носом, падая задком, Узка козлит вперёд. Вешалкой вешу на правой ручке под потоком над дверью, да левой рукой ухватился за держалку спереди под лобовым стеклом. Незатейливое местечко штурмана. Толи дело сзади на сиденья упасть. И лежать, получая постоянный массаж позвоночника да трицепсов с бицепсами. Тут же, как конь педальный. Удерживайся, балансируй, чуть прозевал, правым виском бац об крепление страховочного ремня, что меж дверок прикручен, мудры наши конструктора. Затылком трясь об подголовник. Мягкости, что можно грецкие орехи колоть. Крепка наша промышленность. Иль правым коленом хряк об дверцу, аж взвою от удовольствия.



Ору, хохоча сквозь завывание двигателя, голос приемника: «У меня скор от синяков живого места не останется!»

Ничего, осваиваюсь. Вишу на правой руке, не хуже шимпанзе. Только та левой банан жует. Я ж вцепился в переднюю ручку. Наверно, после 70 километров остатков зимника, если не Ильей Муромцем, то Алешей Поповичем, точно стану.

Несколь небольших поворотов тянутся бесконечно, разбитый балок, так и притулен к дороге. Не хочется о нем вспоминать. Прибрал бы уж кто, кому нужны пока крепкие стены да потолок. Остальное всё выбито и исковеркано.

Падаем в распадок, взлетаем в горушку. Затяжной спуск и каньон Отуги пред глазами.

Речушка чуть пробила в дороге щель. Струится, бежит. Совсем не по весеннему. Отворотка с основной дороги на Пач только и промята. Основная же покрытая толстым слоем осевшего снега. Знать, зиму в сторону Мезенского тракта лишь и ездили.

Останавливаемся. Саня прижимается к обочине.

- Ты чего?
- Да вдруг кто-нибудь поедет?
- Кто тут может поехать, кроме нас, - осталось только пальцем покрутить, где надо.

Проеханные 5 км дают стопроцентую уверенность, что наш конкурент только УРАл с Зилом-131 да ГТТшка. Такая ж техника сейчас просто так не рыскает. Накладно её гонять, даже трогаться с места очень накладно…

Раскладываем стол прямо на дороге. Режем нещадно батон колбаски, буханку черного. Разливаем кипяток из термоса, завариваем чаёк.
Тольк рука к еде потянулась. Наши едут. Точнее знакомые Саши, вместе дальше пойдём со страховкой. Как оно путь то еще, узнай, сложится.

Жмём руки. Перекидываемся репликами по погоде, машинам, тайге. Кратка встреча. Быстрый завтрак. Смеемся над встреченными ими в прошлый раз шестьдесят восьмью УАЗиками, возвращавшимися колоннами с Пачозерья. Специально считали. Там и рыбы то не осталось. Пропускаем асов вперед. Сами за ними притуляемся.



Вдоль долины Отуги идём нормально. Проваленные лужи и дикой высоты колея не в счёт, как молвил Саша, наш просвет 44. Что-то значит не знаю, но по интонации понял. Порвем всех. Две лебедки с передка и задка.



Последнюю лебёдку в ночь дороги поставили, теперь дверца задняя не открывается. Они успокаивают меня ещё больше. Одно дело вперед тянуться к цели. Другое дело задом пятиться, иль назад драпать. То по нашему. Теперь есть два верных путя и оба к цели: «Вперёд» и «Назад и снова вперёд!»

Едем, я ж разглагольствую, пальцем на буранку тычу, и чего на машине поперлись, качает, трясет, кишки и мозгами уж местами поменялись. Надо было на Снежники. Да, Саш, молвил, дальше посмотришь. Согласился потом с ним полностью.



Не успели вдоволь налюбоваться распадком, да повспоминать, как тут летом да осенью квадрили, как зимник круто повернул в гору. Подъем на просеку. Что стрелой к суходолам полетела.

Идет то вверх, взбирается в крутой яр, иль вниз в ручьевину падет, по сторонам молодняк поднялся, дальше лес, старый стоит, не пройти ни пешему, ни конному, видно, как снегоходчики мучались, то выскакивая на узкую обочину, то врубаясь в высоченные колеи. Диву даешься, как они не утонули и технику не оставили.

Через десяток километров показались первые суходолы. Густой порослью березка поднимается. Не понятно откуда она появилась. Раньше луга простирались. Один вывод напрашивается, траву тайги перемешали гусянками тысячные обозы геологической техники, поменялся почвенный покров, начала влага в верхней части задерживаться, и почва плодородней стала. И подлесок поднялся.
Жаль травянистые степи-суходолы и их несвойственную Северному лесу красу.

Ура! Выскакиваем на чистый открытый участок местности. Дышится легко. Солнце заливает светом склоны невысоких сопок-берегов, снег сбежал, укрылся в распадках и густых ельниках, да на южных склонах держит позиции. Местами на равнине открылись большие участки протаявшей прошлогодней травы. Под покровом леса можжевельниковые заросли топорщатся изогнутыми лапами к свету. Замечательный кустарник-дерево. И аромат от него изумительный, и вид радует глаз. Говорят, что гектар кустарника, целый микрорайон города может обеспечивать кислородом. Получается растение будущего.

Пересекли суходол и дальше краем болота двинулись. Ребята нас поджидают. Руками машут. Показывают объезд.




Да мы не из робкого десятка, прям по колеям рулим. Машина почти ложится на бок, со стороны, кажется, ложится, на самом деле запас устойчивости есть. Надо просто медленно ползти, что пружины не сыграли и не кинули в сторону.



Остановка, да и последняя встреча с ребятами.



Поглядели они на нашу технику и её возможности и поехали дальше без перекуров и ожиданий. Они в свой угол Пачозерья – мы в свой. Так больше и не встречались. Да и за чем. Коли душой едешь отдыхать, то средь безмолвия и одиночества лучшее место будет. Последнее время заметил, что вдвоем вполне комфортно, да и большую часть времени один проводишь. Какие-то дела, желания, труд, находки и день пролетел. Разве, что за обедом иль ужином побеседуешь.



…Катушка крутится, вертится, мотается новая нить на шпулю, готовится новая удочка, к новым походам, к новым рыбалкам, открытиям и приключениям. Сёмка увлеченно смотрит за роликом. Забавная штуковина. Папа на неё рыбку ловит. Может и я когда буду?
Конечно, будешь сын. Россия идет вперед и все у тебя будет и прошлое, и будущее.



Колеса машины крутят вперёд, рвут подтаявшую колею, разметывают в стороны первую проступившую глину. Летят брызги, шумит вода, упирается в бампер, лезет на капот и в салон. Ишь, весенняя проказница куда забралася.

Мелькают повороты, прямые подъемы и спуски. Остаются под колесами пучины непроходимых болот. Тольк летом тут побывавший может предположить опасность пребывания машины на небольшой открытой полянке, иногда чуть больше сотни метров в окружности.
Да опытному водителю чернота подскажет, что может его поджидать.



Срезали их в трескучие морозы ГТски, за ними ГТТшки рискнули, потом уж «сорви голову» автоводитель проехал. И чего огибать по кромке, когда на прямую ровнее и короче.

Ба, это, что за чудо. Неужели ГАЗон-63-ий стоит, папа ГАЗ-66-го, и всё еще на ходу.



Подъезжаем ближе, рассматриваем отлично восстановленную машину, чудные колёса. Их то, конечно, зря поставили. Не справится движок 63-го с такими махинами. Вот и оставили машину вдали от дома. Когда заберут, неизвестно. Может и век тут коротать. Сколько так техники по лесам целой попадается. Редко у кого рука поднимется курочить заслуженные машины. Стоят, надеются, ждут-пожидают хозяев.

Местами появляется желание сзади подвесной моторчик подвесить, да колеса под раму поджать. От бы стартанули!
Да волна по бережку побежала, похлестала сверху залежавший снег, пошевелила ленивца.



Местами дороги больше, чем воды. Только, когда по луже идёшь, то равнехонько, тут же кидает, как неваляшку со стороны в сторону. Да иногда по кругу. Уматывает жуть. Как Саня руль то удерживает, я б на своей буханочке уж давно, где-нить притулился.



Бумс, опять головой грохнулся. И по делам, не заглядывайся на плывущие за окном лесные просторы Как вы хороши весной одна к другой ёлочки, берёзка к берёзке, стоят красивые вдоль дорожки



Степановка, стоит ГТТшка, кто-то выглядывает из балка. Нам дальше.

Ключевская, здравствуй, опять мы к тебе на постой.



Помнишь меня. Я в декабре тут останавливался. У тебя передыхал на мотособачке. Воспоминаниями душу мне тогда отогрела.
Спи спокойно.
Мы обязательно вернёмся.
…Пора вернуть эту Землю себе…



Следы свежие. Заяц беляк проскакал вдоль трассы. Видать, тут наст крепче держит. Меньше лапы рвёт. Хитрый «жук», не обманешь



Ручьи пробиваются чрез колею, журчат, бегут, живут,



и устремляются даль, заполняют ложбинки, приямки, озеринки.